Завтра была война. 22 июня 2022г.- День скорби.

8(495)139-71-63 8(495)139-71-64 8(495)139-71-65 8(495)139-71-66 8(495)139-71-67 8(495)139-71-68 8(495)139-71-69 8(495)139-71-70					Обратная связь Заказать звонок Сделать заказ E-mail: postmaster@spetselectrode.ru			Рекламные материалы скачать




Поиск по сайту:		Например электроды УОНИ-13/55

Главная	Компания СпецЭлектрод	Каталог электродов	Алфавитный каталог электродов	Прайс (Цена)	Контакты	Купить в регионах	Видео СпецЭлектрод	Новости

Завтра была война. 22 июня 2022г.- День скорби.

Часть I

«…чтобы человек понял, что ему есть для чего жить, у него должно быть то, за что стоит умереть.

- Если тебе не за что умирать, - как-то сказал мне дон Хуан, - как ты можешь утверждать, что тебе есть для чего жить?

Две эти вещи идут рука об руку, и смерть главная в этой паре».

«Активная сторона бесконечности» Карлос Кастанеда

Свою войну с русскими я начинал в Заполярье, на Северном фронте. Мой первый опыт сражения с ними совсем не был тем, что бы мне хотелось продолжать повторять.

Всё пошло не по плану, а когда тот бой закончился, я всерьёз задумался о том, что эта война может продлиться намного дольше, чем было заявлено нашим командованием. Советская территория находилась метрах в пятистах от места, где укрылся наш батальон.

Сначала батарея миномётчиков обстреляла пограничную заставу русских, а потом наш батальон пошёл в атаку.

Мы не ожидали какого-либо серьёзного сопротивления. Миномётный огонь был поразительно точен. Горели практически все строения. Мы прошли чуть больше трёхсот метров, и ответного огня не было. Я видел в клубах дыма мелькающие тени, пулемёты на наших флангах тут же обстреливали пространство, где появлялось хотя бы малейшее движение.

Когда до заставы оставалось немногим больше ста метров, раздались первые выстрелы. Русские стреляли не залпом, поэтому я подумал, что это отчаяние выживших, но вскоре стало ясно, огонь шёл по готовности.

Это была методичная, прицельная стрельба профессиональных стрелков. Казалось, что каждый стрелявший пограничник был снайпером.

Редко после какого-нибудь выстрела не падал один из наших солдат. Мы отступили и залегли на некоторое время, предоставив дело снова миномётной роте.

Так мы поднимались ещё дважды и снова отступали не в силах преодолеть невидимый барьер, за которым каждого немецкого солдата неминуемо поджидала смерть.

Командир батальона был в ярости, он не понимал, почему мы не можем захватить заставу. Мы не продвинулось и на полкилометра, а наступление полка, следовавшего за нами, срывалось. На четвертой атаке командир батальона лично возглавил нас и его тут же убили точным выстрелом прямо в глаз, и мы опять отступили.

За всё это время мы потеряли больше половины своих солдат. Спустя четыре часа по рации из штаба полка вызвали нашего командира, я сказал, что он погиб, после чего мне пришлось возглавить командование. Полковник из штаба приказал, не смотря на потери взять заставу, на что я доложил о нашей численности и что ещё одна атака, и в роте не останется солдат. После этого полковник отдал приказ дожидаться резерва в виде артиллерии с ещё одной ротой солдат.

Застава русских стратегически располагалась очень удачно для защиты и крайне неудачно для нас. Находясь на холме, имея максимальный обзор, она была защищена справа озером, а с другой стороны болотом. Мы не имели возможности обойти, атака была возможна только прямо в лоб. Открытый склон, ведущий к заставе, устилали тела, германских солдат.

Не имея возможности с таким количеством людей идти снова в атаку, я в то же время не мог бездействовать, поэтому отдал приказ миномётчикам стрелять по заставе, пока не закончатся боеприпасы. Казалось там уже не осталось ни одного живого места. Вскоре подошла обещанная подмога и пушки прямой наводкой расстреляли каждый квадратный метр окопной линии русских. Посмотрев на часы, я отметил, что наша война длится уже больше пяти часов.

Вместе с подошедшим подкреплением мы двинулись к заставе, про себя я молился, чтобы этот ад уже закончился. Но на расстоянии выстрела, винтовки русских опять замигали вспышками огней и застучали сухими щелчками в моих висках. Я снова видел падающих немецких солдат. Правда теперь выстрелы звучали значительно реже и мы могли двигаться вперёд. Подойдя совсем близко, я увидел летящие в нас с разных сторон воображаемой защитной линии того, что осталось от русских окопов, гранаты. Мне удалось скатиться в воронку, оставленную нашим снарядом. Выглядывая, я наблюдал, как солдаты последовали моему примеру.

Укрыться удалось хорошо, вся земля была в ямах от артобстрела. Мы были совсем рядом, в каких-то пятнадцати-двадцати метрах. После нескольких взрывов наступила вдруг пауза и я, приподняв голову над землёй, увидел то, от чего мои волосы зашевелились, в нашу сторону неслись несколько оскаленных, здоровенных псов, а за ними, с прилаженными к винтовкам штыками бежали четыре оставшихся русских солдата. Солдаты все, как один были перевязаны окровавленными бинтами, но очень быстро мне стало не до разглядывания этого дикого зрелища.

Одна из собак, увидев меня, бросилась обучено целясь в горло и я едва успел выставить руку, которую тут же пронзила сильная боль. В болевом шоке я не заметил, как разрядил в неё всю обойму своего пистолета.

После короткой схватки с пограничниками и собаками, атаковавшими нас, всё наконец-то было закончено. Солдаты, со злым остервенением проходя вдоль окопов и домов, стреляли, посылая за пулей пулю в уже мёртвые тела защитников заставы.

Я шёл вместе с ними с полным отсутствием мыслей в голове, лишь отмечая, что возраст пограничников, которые нам противостояли, был между восемнадцатью и двадцатью годами.

Вдруг справа от меня раздалось несколько выстрелов, и солдат неподалёку упал с пулей, попавшей прямо в голову.

Из горевшего здания в двадцати метрах от нас, вышел объятый огнём русский солдат, он продолжал стрелять по нам, перезаряжая винтовку, пока кто-то не бросил в него гранату и всё прекратилось.

Боль в руке и какой-то хаос мыслей проносящихся мимо моего сознания заставили меня бесцельно подойти к горящему трупу и уставившись на него, я застыл в каком-то психологическом и физическом оцепенении.

Со своей ротой, от которой осталась ровно треть, я прошёл всю Польшу, не потеряв ни одного бойца. Был только один солдат, который получил рану осколком кирпича, обвалившегося неожиданно здания и ещё один, подвернувший ногу, когда ловил курицу на обед.

Куда мы идём воевать? Кто эти люди в огромной стране, которые заставили нас преодолевать полкилометра в течение пяти с лишним часов и сколько в этой стране ещё этих чёртовых, долгих, кровавых метров?